ОБЗОР ПОЧТЫ:

стихи, отклики, предложения

Юлия Налбандян

К радости редакции «Голоса», все чаще стали приходить письма от лоцманитов - с интересными материалами (растет наш «портфель», растет! И это здорово!), рассказами о себе, собственными сочинениями... Радует, что многие публикации предыдущих номеров пришлись вам по сердцу.
"В "Голосе-6" больше всего на сей раз привлек рассказ Дмитрия Ватолина о сайте "Русская фантастика". Так захотелось в этот сайт нырнуть... Большинство рассказов и стихов в "Бормотунчике" очень понравились (Ну до чего же мы талантливы все!). Особенно порадовал Вадим Филиппов - его проза явилась для меня откровением, я не подозревал, что он так здорово пишет! (Во всяком солучае, "явление резонанса" у меня с его рассказами возникло, чему я очень рад!). Ира и Светлана очень хороши (каждая по своему). Елена Попова, Анна Курганова. Татьяна Яналина... Хорошие стихи, в которых есть душа... Лишь только рассказик Ришата показался каким-то пустым и холодным. Нет, написан-то он хорошо, и выглядит довольно "прикольно". Но по сравнению с остальным содержанием "Бормотунчика" он, на мой взгляд, как-то не на месте." (АЛЕКСАНДР СОКОЛОВ).
 Любопытный «разбор полетов»  (+ «информация к размышлению») в  письме ВАСИЛИЯ КОЖЕВНИКОВА:
«Приятно сознавать, что среди лоцманитов много умных и способных индивидуумов (слово «людей» показалось мне несколько банальным). Ирина Отдельнова. Это та самая поэзия в душе, которая не позволяет мне называть себя поэтом (в лучшем случае  - стихотворцем)... «Р-р-рау» Александра Соколова - просто прелесть. Ясное дело, хотелось бы прочесть весь роман. Сказки Вадима Филиппова - хоть в «Уральский следопыт»! А стихи я вообще люблю. Только юмор юных творцов до меня не дошел.
 Светлана Верхоланцева молодец! И в стихах, и в прозе. Но я был бы не я, если бы не добавил капельку дегтя в цистерну с медом...  «Нет, не Бог это место забыл»... наверняка имеется в виду христианский Бог, типа Христос Иисус. Т.е. не Перун, не Ярило, не Велес... А ведь именно с насаждением на Руси христианства, насколько я знаю, все «языческие» (истинно русские) божества стали считаться нечистыми. Короче, моя мысль вот занырнула в какие дебри: Бог забыл это место, ибо в нем сохранялась вера в старые божества, хотя и маленькая... Где-то я читал, что боги существуют, если существует вера в них... Язычники, они сосуществовали со своими богами, т.е. жили как жили, стараясь их не обижать, задабривать или даже проклинать в зависимости от ситуации. А христиане считают что все от Бога, и сами они являются чем-то вроде овечки, которую либо пасут, либо погоняют, либо режут. В общем, перестали люди верить в божества. Живущие по соседству, и не обрели веру в Христа (считаю так: истинно верующих в него - не больше 1%); тянутся к церкви, якобы обители Бога, оставляя деревущки сро всеми банниками, овинниками/ домовыми (в современном доме может жить только сказочный Кузя). Во куда завела меня одна строка! Т.е. совсем не по теме даже. Может, это свойство НАСТОЯЩЕГО стихотворения - бередить душу, вытаскивая из нее на поверхность.... то, что там есть?
И «Сказка» мне понравилась. За исключением, быть  может, последней фразы и названия. «Ненормальное состояние» - готовый сюжет для «Ералаша»!»

Еще одно письмо -  из Брянска, от Людмилы Рыжиковой. «А теперь о частностях... Воздаю должное А.Краснянскому - прекрасно изложен материал. Но я по-прежнему ощущаю себя забытым гостем на чужой беседе: интересно, завидно и... малопонятно. Не видела я «Вавилона-5» и не увижу, чьи-то восторги по его поводу даже начинают раздражение вызывать из-за недоступности мне объекта поклонения. Но тут же утешаю себя тем, что а) мне тоже есть кому и чему поклоняться; б) свыше велено: «Не сотвори себе кумира»....
Спасибо и Булату Мамлиеву. Его «толкиеновские» стихи, увы,  не произвели на меня большого впечатления и вызвали много нареканий с технической стороны, но зато я с удовольствием перечитала «Властелина Колец». Для меня очень важно сходить иногда в Средиземье, тогда ив России мои дела ладятся, если понимаете, о чем я.
Кодекс Чести Арамиса достоин лишь уважения, но не споров. То есть у  кого-то положения кодекса могут быть сформулированы иными словами, но суть остается такой же, если это. Конечно, Кодекс Чести, а не Силы, Ума или еще чего-то.
 «Бормотунчик», как ему и положено, непредсказуем, очарователен и неожидан. Так что я с радостью и по-теплому отзываюсь на его рождение. Но пусть не обижаются Света Верхоланцева и, возможно, кто-то еще из авторов: ни хвалить их, ни ругать я не берусь. Может быть, в разговоре живом что и вышло бы, а так, дистанционно, у меня не получается, не дает покоя ощущение, что я прикнопливаю солнечный зайчик и пытаюсь его проанатомировать. А он - прыг и был таков! Мне симпатично почти все, что сотворяют наши писатели, поэты и сказочники, а уж интересно точно все. Печатайте их больше, пожалуйста.»
Естественно, все пожелания и просьбы мы постараемся у честь. Но и вас, друзья, просим  - рассказывайте о том, что интересно и дорого ВАМ,  и способно привлечь внимание других.

Немало поклонников появилось у Бориса Тараканова - согрели «лоцманов» его «Письма к другу», а кому-то помогли лучше почувствовать музыку, живущую в душе. И мы надеемся, что новая публикация Бориса в этом номере не одного человека заставит взяться за перо.

А как приятно читать такие строки:

"Голос" голосист, многоголос,
Мохом ещё, к счастью не зарос.
А еще мне нравится он тем,
Что всегда приносит много тем
К размышлению - разминке для ума.
А не то бы я сошла с ума
От рутины, скуки и тоски..
Ваша - аж до гробовой доски!
       (Людмила Рыжикова)

Что ж, все мы люди, любим, когда нас по головке гладят (правда, против шерсти тоже полезно, но все же...)

Еще одно письмо... Может, у кого найдутся «встречные предложения»?
«Друзья мои! Получил я свежий номер ГОЛОСа, прочитал все материалы...У меня возникла вот какая идея : а почему бы ГОЛОСу не иметь собственного гимна? В голове сразу всплыли строчки :

Нельзя на свете жить не беспокоясь,
Пока не грянет над тобой гроза.
И должен быть у каждого свой голос,
Своё " я против" и своё "я за".


Припев:
А голос твой - он твой маяк и посох,
И ты услышь его тревожный зов.
Совсем немыслим хор из безголосых,
Не мыслим хор без разных, разных голосов.


Нельзя не презирать уют молчанья,
Какой ни был голос твой -он твой.
И, если хочешь, чтобы песня прозвучала,
Хотя бы строчку из неё пропой.
       (Александр Тихонов)

Несколько предложений, заслуживающих внимания, прозвучали в письме Иры Панфиленковой: «Прочитала и очень понравилось предложение Н. и Н.Рубанов по поводу "самиздата". Интересно, хотя, наверное, довольно трудоемкое занятие. Думаю, что многие согласились бы приобрести такие издания. Не знаю, как насчет новых произведений, а вот многие из старых рассказов ни в какие собрания сочинений не вошли. И если бы кто-то их смог издать в каком-либо виде (или даже просто откопировать), я бы лично приобрела с удовольствием! (Предложение Н. И Н. Рубанов стало не таким актуальным, ибо Центрполиграф начал выпуск нового собрания сочинений В.П.Крапивина, вышло уже 6 томов. Но вопрос о рассказах... Возможно, проще решать в частном порядке. Скажем, с помощью нашей рубрики «Ищу-Предлагаю» - Ред.). Интересно получать информацию о новых произведениях ВП. Часто через "лоцманов" удается разыскать интересующую тебя книгу. В свое время Лена Овчинникова пыталась создать "список поиска книг" членами клуба. Опыт был не слишком удачный, но все же он принес и положительные результаты - что-то помогли найти мне, а книг , которые годами лежали у меня в шкафу невостребованными, вдруг оказались жизненно необходимыми кому-то другому. Поэтому я думаю, что это дело надо как-то возобновить» (Мы готовы поддержать эту идею - но нужен координатор, человек, который готов вести переписку с лоцманитами, готовить списки поиска и т.д. Ждем предложений! - Ред.)

"ТА СТОРОНА"

ищет редактора

Юрий Никитин

ОЧЕНЬ НАДЕЮСЬ,

что после этого письма настоящих друзей
у меня будет больше

Елена Журова

Дорогие друзья!
Наконец-то и я доросла до того, чтобы написать в "Голос". Так хорошо, что он есть. "Письма другу" затронули мою душу и заставили задуматься над многим, и в том числе и над тем, чему я раньше не придавала особого значения. Спасибо за это Борису Тараканову. Кстати, если когда-то выйдет сборник моих стихов, то я думаю, он именно так и будет называться. Хотя, я кажется забыла представиться. Итак, Журова Елена, родилась 25 февраля 1972, живу в п.Вижай. В 1991 г. окончила Пермское областное училище культуры, два раза пыталась поступить в институт культуры, но не прошла по конкурсу. В глубине души мечтаю о поступлении в Лит. Институт. Работаю я библиотекарем. Пишу стихи и тексты песен. Из литературных пристрастий хочется выделить Крапивина, Булгакова, Набокова. Хочется встретить побольше друзей, хочется пообщаться с людьми, которые пишут стихи. Кстати, я очень жалею, что мне не пишет Наташа Крыласова. Жаль, что друзья уходят, как в небытие. Хотя небытие - это такое страшное слово.

Я ухожу, не прощаясь
Словно в небытие,
Только навечно стараясь
Имя запомнить твоё.

Больно, когда твои письма остаются без ответа. Я думала, что с годами боль потерь будет восприниматься легче. Но не тут-то было. Ну хватит о грустном!
Совсем недавно я открыла для себя поэта Александра Кердана. И нисколько не пожалела! У него замечательные стихи. Кстати, Владислав Крапивин сказал о нем так: "Когда Александр Кердан начинает читать свои стихи (а делать это он любит и умеет), сразу понимаешь, что есть еще поэты на Руси. Пишет он так же хорошо…"
Вы еще не знакомы со стихами Александра Кердана? Познакомьтесь! Не пожалеете! А еще мне нравятся стихи другого Александра - Александра Шаганова.
"Философские сказки" Николая Козлова я в конце концов одолела. А может, они одолели меня? Книга мне действительно понравилась, хотя кое с чем я не согласна. "Дианетику" Хаббарда я так и не осилила. И очень завидую (в хорошем смысле) людям, которые это все-таки сумели.
Можно лечить и словом. Когда мне очень плохо, я обращаюсь к любимым книгам. Открою сборник своих любимых поэтов или одну из книг Крапивина, близких и понятных с детства, и на душе становится легче.
Не помню, кто это сказал, но мне эта мысль очень нравится: "Настоящего друга можно смело считать шедевром Природы".
Я очень надеюсь, что после этого письма настоящих друзей у меня будет больше, и "Голос" мне в этом поможет.
Еще раз спасибо за всё.

Сергей Мансков

Здравствуйте !
Писать автобиографию доводилось каждому неоднократно, но биография для  "Лоцмана" должна существовать совершенно по другим законам. По моему мнению, она должна быть искренней, неформальной и ориентированной на литературные "вешки". Рискну и начинаю.
Зовут меня Сергей. Я коренной (последние 20 лет) житель Барнаула,  типичный провинциал, у которого много приятелей, есть давние, проверенные временем и обстоятельством друзья, а каждый дом в городе связан с каким-нибудь приключением или воспоминанием. Сейчас работаю в педагогическом университете - преподаю литературу. Не так давно студенты принесли несколько выпусков "Голоса" и "ТС", после этого решил написать и приобщиться что ли.
Не буду в хронологическом порядке приводить "где родился", "как  женился". Лучше сразу со слова-сигнала "КРАПИВИН". Существуют так называемые архетипы, которые неизменны и для маленького ребенка, и для старца, и для искушенного читателя. Но если не по Юнгу, то таким архетипом стали для меня "Всадники со станции Роса". Поясню. Когда совсем еще ребенком оставался один на один со своими страхами (в пионерском лагере, например), не мог уснуть, кутался в одеяло, то единственным спасением были неожиданно являющиеся в сознании, всадники в буденовках, позаимствованные видимо с какой-то далекой почтовой марки. Когда они "приходили" я успокаивался и спокойно засыпал, потому что чувствовал себя под надежной защитой. Каково же было мое удивление, когда эти  всадники шагнули ко мне в комнату и в сознание с крапивинской книги, да еще и герой-то Сережа Каховский - тезка. Первым крапивинским ориентиром стал "Мальчик со шпагой" в пожарно-красном переплете. Потом добыл "Мушкетера и фею". На этом первый этап закончился, так как в библиотеке больше ничего не было. Не помню, кто посоветовал выписать журнал "Уральский следопыт", но то, что я в нем нашел, стало откровением какого-то религиозного плана, то есть объяснить не можешь, но веришь абсолютно.  В первом номере, который попал в руки, был "Праздник лета в Старогорске". И как-то странно стали попадать в руки "Трое с площади Карронад", золотая рамка "В ночь большого прилива", журнальная "Тополиная рубашка", "Острова и капитаны". Сразу почему-то захотелось делать жизнь с крапивинских героев, на контрольных писал на листочке "NC", но никто из одноклассников почему-то не понимал, записался в секцию фехтования, но идеология там была другая - не командорская, поэтому быстро все и прекратилось. "Колыбельная для брата" попала в руки как раз в тот момент, когда мой брат был в том же возрасте, что и в повести. В общем, все сходилось. И книги ВПК стали некоторым пунктиком, по которому можно было отличить своих от чужих. Появились первые книги: некоторые переплеты "Уральского следопыта", изданные в "Детской литературе" повести. Обладание новой книгой превращало меня на некоторое время в Рокфеллера. Все это уместилось в пространство и время школьного обучения. Художественный мир произведений Крапивина явил "вторую реальность" которая незаметно сходилась с моей школьной (неинтересные, авторитарные учителя) и позволяла иметь надежду, некий маяк. Потом было четыре года в педучилище и пединститут (филологический  факультет). Мир стал таким многообразным, что как-то незаметно книги ВПК ушли в ту глубину сознания, в которой хранится самое ценное, и по этой же причине крайне редко вытаскивается на свет Божий. Плюс классическая русская литература во всем ее многообразии и другие увлечения (спорт, театр, горы).
Об этом отдельно. С детских лет мечтал стать геологом. Причем мечта была устойчивой, постоянной, без метаний и моды. Не хватило воли, сам не знаю почему. Но случай в 91 году подарил "первый Алтай", когда я попал в экспедицию Института археологии и этнографии. Для знающих можно не пояснять термин "первый Алтай", а для незнающих просто невозможно. В двух словах только. Руки чешут пятки и для этого не надо нагибаться (по 500 носилок с грунтом в день), но при этом летаешь и чувствуешь себя самим собой (редкое ощущение, ведь обычно мы себя любимого ощущаем всегда немного лучше, чем есть на самом деле). В общем 9 лет ("лето - это маленькая жизнь"), за которые пришлось научиться всему, копать, защищать, сверлить, пилить, водить не совсем русских туристов... Это же увлечение сформировало равнодушие к туризму (бездельники). Археологи - антагонисты туристов. Наверное, накличу на себя чей-то гнев.
И наконец, еще одно давнее увлечение, которое помогает жить и иметь при этом аксиологический абсолют - авторская песня. Был приятно удивлен, когда узнал, что в сферу интереса "ТС" входит авторская песня (очень надеюсь на пополнение информации об авторской песне через "Голос" и альманах).
Пожалуй, сейчас это объект и профессионального научного интереса (выходят две мои статьи о В.Высоцком и Ю.Визборе).

10 книг:
1. "Мальчик со шпагой".
2. "Голубятня на желтой поляне"
3. "Острова и капитаны"
4. "Повести Белкина" А.Пушкина
5. "Три товарища" Э.М.Ремарка
6. "Повесть о Сонечке" М.Цветаевой
7. Рассказы Р.Брэдбери
8. "Заповедник" С.Довлатова
9. Поэтические книги И.Жданова, М.Петровых, А.Тарковского
10. "Энциклопедия хулиганствующего ортодокса" И.Раскина.

Вышеприведенный список выдает во мне как утонченного эстета, это не так, скорее наоборот.

ВСЕМ,

кто хочет оказать "Голосу" финансовую помощь

На сегодняшний день редакции «Голоса» больше всего необходимы поч товые марки и большие конверты — для того, чтобы рассылать вам новые номера «Голоса». Если вы хотите — а главное, конеч но же, можете — помочь редакции, высылайте марки и большие конверты

Юле Налбандян 344090, Ростов-на-Дону, ул. Зорге, 28/1, кв.166 или

Олегу Логачеву 630005, Новосибирск, ул.Гоголя 21 а, кв. 2 .

Наталья Граф

Здравствуй, "Голос"!
Ну вот, наконец-то я добралась до чистого листа, чтобы написать свою автобиографию (хотя, хоть убейте, не знаю, как она пишется).
Как это ни банально, начну с того, что зовут меня Наталья Граф (нет, не родственница знаменитой теннисистки), годиков мне уже много, 21 недавно исполнилось (как говорит Пеппи Длинныйчулок: "Лучшие годы жизни уже позади"). Учусь я в Барнаульском Государственном Педуниверситете, на филологическом факультете, и в будущем мечтаю работать с детьми.
В Крапивина я влюбилась очень давно, лет в девять, даже не подозревая,что это был именно Крапивин. Находясь в гостях у бабушки, куда меня "сплавили" заботливые родители, я перебирала старые журналы, искала, что бы мне почитать. И вдруг наткнулась на текст, который буквально втянул меня. Читала я долго и опомнилась после строчки "продолжение следует". К сожалению, журнал был без обложки, да и название того, что я читала, вместе с автором, было вырвано.
Так что "продолжения" я не узнала.
Прошло около полутора лет (точно не помню), и однажды в детской библиотеке я наткнулась на томик какого-то Крапивина и решила почитать (по молодости я все подряд читала). И вдруг, читая, я обнаруживаю до слез знакомые строки, знакомых персонажей. Это был "Мальчик со шпагой".
Далее, в лихорадочных поисках проходили лучшие годы золотого детства, и, удивительно, сидя над книгами, я не чувствовала себя обделенной детскими забавами. Я так же шалила, переживала, дралась с мальчишками, играла в казаки-разбойники, но только там, в мире, где меня уважали и не травили (в отличие от реальной жизни). Ну вот, опять "ушибленность одиночеством".
Да... золотое детство.
Повзрослев (в смысле перейдя в десятый класс), я твердо решила посвятить себя работе с детьми и поэтому целенаправленно добивалась того, чтобы поступить в педуниверситет. Сейчас я учусь, а в перерывах между курсами, т.е. на летних каникулах, работаю в так называемом "пионерском лагере" вожатой. Не знаю, является ли это заслугой Владислава Петровича и его книг, но дети ко мне тянутся. Может, потому, что я не только воспитываю, я еще очень люблю их, этих мальчишек и девчонок, и они это чувствуют и платят мне той же монетой.
Остается добавить, что кроме Крапивина я обчитываюсь Толкиным, Олдями, Дьяченко, Лукьяненко и т.п. и обслушиваюсь БГ, "Алисой", "Калиновым мостом", "ДДТ", "Гражданкой", "Дядей Го" и еще много-много всего, а так же люблю играть на гитаре, хотя пою не очень.
Вот и все о моей короткой, малополезной жизни.
Писать мне можно по адресу: 656031, г.Барнаул, ул.Крупской, 141, к.519.
Пока!

Любовь Максимова

Давайте знакомиться. Меня зовут Любовь Станислововна Максимова. Мне в декабре исполнилось полных....ать восемь лет Это и много и мало - у меня уже взрослая дочь. Ей (тоже в декабре) исполнилось 11 лет, учится в 6-м классе и учится неплохо.
Я родилась в самом западном городе - Калининграде, бывшем Кенигсберге. Хорошо поет об этом Газманов - «балтийский берег - отблеск янтаря»... Я давно не живу в янтарном городе, но его мощеные булыжником старые улицы, чайки, как голуби, на улицах; кусочки обкатанных водой камешков, прозванных детворой «чертовыми пальцами»... А море... соленое, шур-шур накатывает на берег... С детства люблю море (потом, уже взрослой, побывала на Черном - теплое, ласковое, но не то, не Балтийское!).
В 70-м году наша семья переехала в Сланцы. Здесь я встретила свою подругу Лену - вместе мы уже 28-й год. А в 75-м уехали в Игарку (Красноярский край). Сначала долго не могли привыкнуть к снегу уже в сентябре - и до начала июня. К сухим сильным ветрам и морозам до 50 градусов. А потом привыкли и до сих пор вспоминаю сине-зеленые глыбы льда весной на Енисее - а какой грохот стоит, когда глыбы сталкиваются и крушат друг друга!
В Заполярье я прожила 12 лет. А когда вернулась в Сланцы, то встретила будущего мужа - но прожили мы вместе всего 6 лет и разошлись. Живу одна, нет, не одна, конечно,  с дочей. Работаю в центральной библиотеке, получаю мало, поэтому помогают родители и братья.
Что еще рассказать о себе? Я оптимистка, хотя частенько опускаются руки и становится тошно от нашей российской жизни. Но держусь. Очень люблю читать - прямо книгоглотатель! Из самых любимых (Крапивин вне конкуренции) -Кир Булычев, Дик Фрэнсис, Маргарет Митчелл, Александр Сергеевич Пушкин, Сергей Есенин... Нравятся М.Семенова, Г.Романова - серия «Русское фэнтези». Люблю смотреть фантастические фильмы - «Секретные материалы», «Вавилон-5», «Звездные войны», «Назад в будущее»...
По знаку Зодиака я - Стрелец и где-то вычитала, что это самый бродячий знак; наверное, поэтому, мне нравится открывать для себя «неизведанные» места, знакомиться с новыми людьми (отчасти потому и в наш клуб вступила). Сейчас нет возможности ездить, поэтому часто хожу в лес (зимой, летом, осенью) - и сразу вспоминаются стихи поэтов, любимых и перечитываемых мною - Пушкина, Есенина, Апухтина, Фета...
Я не очень разбираюсь в бардовской музыке. Конечно, знаю, слушаю многих - Окуджаву, Высоцкого, Никитина, Розенбаума, Л.Сергеева, Дольского, но по душе другие исполнители - Олег Погудин. Евгения Смолянинова, Татьяна Иванова, поющие русские романсы и песни. Нравится слушать классическую музыку - Чайковского, Шопена, Моцарта, Штраусов... Прямо «балдею» от голоса Сергея Яковлевича Лемешева (собираю до сих пор материалы о нем, его творчестве, пластинки...).
Из современных групп и исполнителей иногда слушаю «Чай вдвоем», Д.Маликова, Н.Королеву, А.Губина (и то потому, что это нравится дочери - и надо знать ее интересы. Про Таркана и Рикки Мартина я молчу). Сама же больше слушаю старые записи и мелодии (любимые голоса - Рафаэль. Дин Рид, Том Джонс, группы «Модерн Токинг» и «Ролинг Стоунз»).
Что еще добавить?... О Крапивине, конечно. Ребята из нашего клуба много и по-разному пишут о его творчестве. Я согласна с Леной Логиновских, что от «его (Крапивина) книг на душе становится тепло»; словно невидимые нити связывают нас, таких разных - и в то же время похожих... И это сходство называется «крапивинцы».

188560, Ленинградская обл., г.Сланцы, ул.Ленина,30, кв.27

Василий Кожевников

Дорогие вы мои, планы выполнимые,


Рядом с вами мнимые - пунктиром.


В.Высоцкий

Как говорил один из героев Райкина: "У век техники живем…" Поверить гармонию алгеброй, оказывается, вполне уместно. Спасибо Анне Кладовой за ее математический анализ! Это просто клад для нас… Возможно, конечно, что это только мне так представляется, ибо в школе одно время математика  была любимым предметом…
Меня радует, что не всех одолевает уныние (это о себе в последнее время), и многие голоса почитателей Владислава Петровича Крапивина сливаются в один и несут другим добрые приветы и советы....
Ладно, позволю себе немного поболтать по поводу отдельных идей.

1) Продолжение вещей Крапивина - очень интересная возможность раскрутить свою фантазию. Но для этого надо обладать по крайней мере тремя… ну, пусть вещами: во-первых, естественно, фантазией; во-вторых, как можно глубже и объемнее проникнуться духом произведения, которое собираешься продолжить; в-третьих, хорошенько продумать сюжетную линию и - особенно - финал; хотя бы элементарно владеть русским письменным; немножко знать современную жизнь и/или ту, в которой продолжается действие… И много прочего-другого, что сразу и в голову не приходит.
В общем, для себя сделал вывод - не потяну, точнее - не потянется. Хотя, повторюсь, это очень заманчиво. Художественное произведение - такая штука, которая способна не замечать житейские мелочи. Кто, например, рискнул бы написать роман (или повесть) про Грея и Ассоль - с момента их встречи - про то, как они "жили долго и счастливо" - до того, как "и умерли в один день". По-моему, сам Грин не рискнул бы… Однако дерзости сочинительства нет предела. И я был бы весьма рад прочесть однажды некое продолжение вещи ВПК.

2) Ностальгический (пионерский) досуг - ребусно-кроссвордно-тэпэ-загадочный и с продолжением - какой я видел в "Уральском следопыте" за 1959 год, тоже, думаю, доставил бы удовольствие, займись я составлением подобного. Но (как говорится, что-то с памятью моей стало…) журналы-то я отослал и уж давненько, возможно, Ю.Никитину. Может быть, как-нибудь наткнусь на нечто подобное, тогда возьмусь за "сценарий", тем более, что в голове уже вертится нечто типа планчика. Но… боюсь переоценить свои силы и желания, так что пока - всё повисает в воздухе. [ОТ РЕДАКЦИИ: а может, у кого-то «планчик» уже воплощается в реальность? ]

3) Зато появилась еще идея (я вообще-то люблю выдавать идеи, когда они появляются, но вот воплощать их в жизнь… Возможно, привычка, или, скорее, характер. Имею на сей момент не менее пары дюжин незавершенных работ по разным темам и направлениям (большей частью типа творческих), а завершу ли когда - ба-альшой вопрос. Увы, конечно! Однако не все же - как я: вдруг кому-то идея придется по вкусу, и он, этот кто-то, загорится идеей воплотить предыдущую идею в жизнь.
Короче: идея такая (или предложение, а то от идей уже в глазах рябит) - не продолжение вещей ВПК, а придание им иной формы - повесть-игра, или роман-игра! Не так давно мне попалась в руки одна такая - Г.Гаррисон, "Стань Стальной Крысой!" (журнал «Если», № 1, 1994) - и показалась довольно забавной и увлекательной. Еще что-то подобное встречал в каталоге… кажется, "Книжного мира" (одна книжка-игра про Владигора, другая - сразу про трех героев); естественно, не знаю, подобные они, или нет (если нет - еще лучше, наверное: разнообразие - это вещь). А крапивинские фэнтезийные вещи, считаю, вполне пригодны для подобных преобразований. Не думаю, что сам Крапивин был бы против такой идеи вообще. Конечно, пронзительность чувств, специфические взаимоотношения его героев и всё другое будет уже иным (или даже исчезнет), но ведь фактически роман-игра - это будет совершенно другое произведение: лишь герои и сюжеты… займут треть всего текста… Ну, как я думаю.
В общем: взять (за образец, прототип, точку отсчета) роман-игру (думаю, загоревшийся идеей найдет подобную), приплюсовать (+) вещь ВПК и (+) желание посвятить преобразованию много времени, - глядишь и получится (=) то, что может быть интересно.
Словом. Решил попробовать нечто подобное сочинить сам... Заинтересовавшихся или желающих «заразиться» данной идеей, прошу написать мне.
Хотел я предложить вышеуказанное несколько позже, т.е. сначала попробовать, может ли получиться в принципе, но, зная, на что я способен, или точнее не способен, решил вот придать гласности. Авось найдется энтузиаст попроворнее меня. Со своей же стороны… Впрочем, ладно, не стану вешать лапшу на уши - если что будет, то будет. А фронт подобных разработок - обширнейший. Всем хватит. А будет конкуренция - победит сильнейший, хотя в конечном счете победить должна дружба. И это правильно.
ОТ РЕДАКЦИИ: Василий уже работает над «Дорогой до Ветрограда» (рабочее название - «Сказка про Владислава Петровича Крапивина - вероятностные поиски кораблика»);  «прототип мотивов» - «Летчик для Особых Поручений».  И ждет ваших писем.

• 613560, Кировская область, Уржумский р-н,  с.Русский Турек, ул.Мира, 16

Ольга Пряжникова

[От редакции] Предложение Натальи и Николая Рубанов («Голос-4») вызвало, пожалуй, самое значительное число откликов. Мы приводим сегодня одно из последних писем на эту тему и завершающий «монолог» автора идеи. Надеемся, что новые предложения также не оставят вас равнодушными.

В двух словах отвечу на вопрос, поставленный в №4 "Голоса" Натальей и Николаем Рубанами: согласились бы вы купить самиздат Крапивина, и если да, то за какую цену. Я бы вполне согласилась купить самиздат, но при условии, что цена будет соответствовать качеству издания, уровню оформления и т.п. Вот например: хорошо изданная книга настоящим типографским способом, на хорошей бумаге, в твердом переплете, стоит сейчас в магазинах и на лотках в среднем 35-45 руб. (в Москве, по крайней мере). В такой ситуации, аналогичную книгу, изданную самиздатом, если она на бумаге худшего качества и в мягкой обложке, я бы купила где-то рублей за 25. Мне не важно, в каком варианте иметь и читать Крапивина: в журнальном, самиздатовском или в настоящих книжках с высококачественной печать, но в любом случае цена должна быть соразмерной, соответствующей качеству и уровню издания, оформления. Если самиздатовская книга получается сравнительно низкокачественной (по оформлению, качеству бумаги т.п.), а цена на нее - высокой, выше, чем у добротно изданной настоящим типографским способом книги, то такой самиздат, с моей точки зрения, не имеет смысла.

140050, Московская обл., пос. Красково, ул. Школьная, д. 9, кв. 54

ВСЕ К ЛУЧШЕМУ

Николай Рубан

Елена Чапаева

Здравствуйте!
Взяться за письмо меня заставило письмо Оксаны Щербиной, опубликованное в Голосе-7.
В своей жизни мне несколько раз приходилось сталкиваться с молодыми людьми, не имеющими возможности передвигаться самостоятельно. Почти все они были «закрыты» для общения, практически никто не хотел говорить о своих собственных проблемах. И абсолютно все пытались доказать, что они «в полном порядке». Но, на мой взгляд, в этом-то и заключается общая проблема - в боязни (нежелании, стеснении) принять чью-то помощь.
И в письме Оксаны прослеживается четкая мысль :  не надо нас жалеть. Возможно, жалеть - не надо, жалость иногда унижает (хотя это довольно спорное утверждение, вспомните хотя бы «Колыбельную для брата» и фразу о том, что жалость - это не так уж и мало), но попытаться чем-то помочь - почему бы и нет? А желание помочь, вопреки распространенному мнению, вызвано отнюдь не жалостью, а тем простым фактом, что рядом есть конкретный человек, нуждающийся в конкретной помощи (а не в жалости!). И совершенно не обязательно этот человек должен быть инвалидом. Разве так уж мало пожилых людей, которые не могут себе позволить купить многие продукты питания? Я уже не говорю о том, что сегодня матери-одиночки поставлены в такие условия, когда не на что бывает купить школьную одежду и учебники для ребенка. Примеры до ужаса банальны, но все они из нашей сегодняшней реальной жизни. И здесь надо не жалеть, а просто ПОМОЧЬ. Хотя бы немного, в меру своих сил и возможностей.
Но тут возникает вопрос: как человек, имеющий желание и возможность помочь, узнает о тех, кому эта помощь нужна? (А я совсем не уверена, что таких людей нет в нашем клубе) Так почему бы не рассказать о своих проблемах на страницах “Голоса”? Совершенно не обязательно создавать рубрику, посвященную инвалидам, но если хотя бы одно письмо с просьбой о помощи, опубликованное в “Голосе”, найдет отклик и позволит решить хотя бы одному человеку хотя бы одну проблему, то это уже немало.
Напрашивается возражение: зачем помогать совершенно чужому человеку, живущему за тридевять земель, когда людей, нуждающихся в помощи, можно найти совсем рядом? Возможно, какой-то смысл и будет в этих словах, но…
Но если «Лоцман» существует уже не один год, значит, мы все не такие уж и чужие друг другу…
P.S. Разумеется, все эти мысли далеко не новы, но смогут ли они стать началом для конкретной помощи, зависит только от нас с вами.

Людмила Джурко

Здравствуй, "Голос"!
Долго не решалась написать, не зная, с чего начать сей подвиг. А потом решила: чего мудрить? Как получится, так и будет.
А получается так...
Зовут меня Людмила (можно Люда или Shade). Родилась и бОльшую часть жизни прожила, что называется, в "глухой сибирской деревушке" (хотя насколько она "глуха", не берусь судить). Читать научилась лет в пять и читала все, что попадалось под руку, запоем. Поэтому на общение с "некнижными героями" времени особо не было.
В 1997 году приехала в Барнаул, умудрилась поступить в педуниверситет на филологический факультет (сейчас учусь на 3 курсе). Появилось множество новых знакомых, интересных и не очень, но все со своими "заморочками", поэтому скучать времени нет.
К моему сожалению, Крапивина для себя я открыла довольно поздно, лет в 15. Это были "Дети Синего Фламинго". Потом были и другие книги, но гораздо позже.
Не могу сказать, что "влюбилась" в творчество ВП. Но если в руки попадает книга - читаю ее, не отрываясь, и, бывает, по 2-3 раза подряд. Что бы ни говорили, а тянут к себе честные и открытые мальчишки и девчонки; кажется, чуть-чуть - и шагнут они со страниц, протянут руку и скажут: "Пойдем с нами!"...
Сейчас книги Крапивина отодвинулись немного в сторону. Вокруг столько интересного и нового, в том числе и авторов, и книг (новых для меня). Я очень люблю творчество Ф.Г.Лорки, Х.Кортасара, Р.Шекли, Р.Желязны, Р.Бредбери, Г.Каттнера (рассказы); из "наших": Г.Л.Олди,  М. и С. Дяченко, Е. и С. Лукины, С.Лукьяненко, В.Головачева, Б.Пастернака, И.Бродского и т.д. (их очень много), вплоть до рок-поэзии (по которой я пытаюсь писать курсовую).
Вот так и течет во стольном граде Барнауле моя жизнь, порой бьет ключом (бывает, что и по голове), порой затягивает в очередной омут. Но теперь это не так страшно, как раньше: появился маячок "Голоса".
А еще я люблю новые знакомства (пусть и по переписке, заочно). Так что пишите.
Мой адрес: 656031, г. Барнаул, ул.Крупской, 141, к. 519.

Автор предлагает свою книгу

МОКРЫЕ ЗАРИСОВКИ НА БЕГУ?

ВЕСЕННИЕ МГНОВЕННЫЕ ВИДЕНИЯ?

Ирина Отдельнова

1.
Падали звонкие капли.
Разбивались о кромку дороги.
И текли по краям дороги разбитые влажные звуки.
Легкость ветра наполнила простором городские тесные улицы. И они заблудились счастливо, засияли под ласковым солнцем и забыли про остановки и рынки.
Стали улицы легконогими. И куда не пойдешь, повсюду: мостовые бегут разливные, по витринам мелькают блики, и летают близкие птицы.
У прохожих пропала неспешность походки — появились прыжки над ручьями.
У запыхавшейся улицы сердце выбивает толч ками фонтанч ик бурливый.
И деревьям не стоится на месте. Отраженья в воде задрожали. И деревья бегут по лужам, вместе с небом и облаками.

2
Сырость кипела и грохотала. В воронку водоворота улиц падали капли с карнизов. Словно бы кофе только что сварили и охлаждают холодной капелью, чтобы гуща скорее на тротуарах осела.
Газоны с поджаренной короч кой испарялись пряным ароматом и ждали, когда до конца их разрежут острые лучики солнца.
Улицы стали сластенами и утопают в гу- стом шоколаде. Его с утра растопило жаркое небо. И липнет он к ногам прохо- жих. И ходят они перепач канные, точ но дети, и радуются вкусному воздуху марта.

НОВЕНЬКИЙ ДЕНЬ
На зеленых городских улочках дома стоят и покач иваются от головокружительного бело- розово- сиреневого цветения мая. В солнечных лучах тихо и низко летают первые бабочки, и громко и радостно кричат птицы в высоких ветвях.
Мир такой яркий и праздничный, что кажется новым...
Новые, словно бы никогда не виданные, еще не запыленные лопухи растут у заборов. Новые, прямо на наших глазах народившиеся, одуванчики-оленятки бегут на тоненьких ножках по широким газонам.
Новое, еще более широкое, ослепительно-синее небо напоминает только что купленный мячик с солнечным бликом веселом боку.
А значит, впереди ожидаются новые дни. И будут они заполнены: счастьем, травой и вернувшимся детством.
305007, Курск-7, до востребования

Попытка представить нового автора

Борис Тараканов

В день моего знакомства с Антоном Фёдоровым я пришел на репетицию хора ко второму отделению.
Это, конечно же, криминал, но, по большому счёту, не так уж поздно, если принять во внимание, что любая уважающая себя репетиция состоит у нас обыч но из трех отделений: к последнему отделению относится традиционное общехоровое распитие пива у ларька возле станции метро «Новослободская». Так что, бывает, случ ается мне приходить и позже, попадая только к Третьему Отделению.
Естественно, это вызывает регулярные взрывы праведного гнева у маэстро Строкина, имеющего замечательную привычкукоротать Третье Отделение в компании артистов вверенного ему Академического хора. Среди дружной компании теноров я сразу же заметил новое лицо.
— Антон, — представился новый тенор.
— Борис, — ответил я, пожимая сухую ладонь.
Так и познакомились.
В этот памятный вечер Третье Отделение почему-то началось уже в коридорах нашей репетиционной базы — Менделеевского Университета. Совершенно неожиданно откуда-то появилась объёмистая бутылка настойки «Брусника на коньяке», которая тут же была с удовольствием выкушена за знакомство с новым представителем теноровой братии доброй половиной хора.
—Антуан! А ну, прописывайся! — простодушно заявил я, протягивая новичку ствол поч атой бутылки. Антон задумчиво, но со вкусом, отхлебнул.
— Антуан — это круто? — последовала реакция одного из басов, опрокинувшего в себя добрую половину того, что осталось. Так Антон Фёдоров образовался Антуаном. Вполне возможно, что теперь это стало его творческим псевдонимом на музыкально-хоровом поприще. Во всяком случ ае, все приношение повести В. Крапивина «Тополиная рубашка» для смешанного хора a- capella), которые размещаются в каталогах самого большого в русском интернете
Нотного Архива, теперь анонсируются исключительно «Антуан Фёдоров».
В процессе дальнейших непринуждённых бесед, выяснилось, что оба мы львиную долю рабочего времени так или иначе проводим в Интернете.
— Слушай, Антуан, а как Ты, вообще, в наш хор попал?
— Да в том же Интернете нашел сайт хора, фотки посмотрел, хоризмы почитал — и пришел вот.
— А Нотный Архив видел? — наверное, это было сказано немного ревниво — очевидно, бес тщеславия плотно взял меня за горло.
— А как же! — радостно ответил Антуан, — я, можно сказать, с него- то и начал.
— Кстати, — вдруг добавил он, — кто такой этот Тараканов?
— «Этот Тараканов»? Ну… в общем… хм… как бы… вроде как… я. А что? — произнес я, краснея и запинаясь, но в этот момент и у «новокрещённого» Антуана был вид такой
же беспомощный, как и у меня, так что, взглянув друг на друга, мы не могли не улыбнуться.
В тот же вечер я вытащил из дипломата и вручил ему свою любимую «контрабандную» распечатку «Самолета по имени Сережка» (да простит меня Владислав Петрович), и с той поры перетаскал ему всего Крапивина, бывшего в налич ии в моей домашней библиотеке, и в необъятных фондах ближайшей Детской Районной. Признаться, до сих пор таскаю.
Реакция на тот же «Самолёт…» лично мне показала: Антуан — наш человек! Порой мы часами обсуждаем взаимоотношения героев Крапивина, возможности «переходов» и «слияния граней», аспекты «дружбы и недружбы», особенности человеческой привязанности, коллизии жлобства, предательства. Потом появились экземпляры «Голоса» и робкое доверие, связанное с предлагаемым вам рассказом «Тишина».
Мне очень приятно предложить вашему вниманию эту литературную миниатюру.
Поверьте, в неё вложено очень многое: и описательные традиции Булгакова, и сюрреалестичный юмор Хармса, и философский подход к вопросу парадоксов А. К. Толстого, и тонкое чувство «текущего и запредельного» Константина Романова, но, главное — в это небольшое повествования вложена часть Души автора. Души доброй, одарённой, отзывчивой. Открытой настоящей Дружбе.
Удач и Тебе, Антуан!

ТИШИНА

Антуан Федоров

1.

Иван Валерианович был человеком значительным. Он говорил медленно и с расстановкой, и никогда не упускал случая ввернуть между словами «ну-с... видите ли... однако ж... засим, я полагаю... » и прочее что-нибудь в этом роде. Любимым его словечком было «во - оо - от», которое он, захватив побольше дыхания, тянул, тянул из себя, покуда оно не кончится. Это слово начиналось у него на довольно высоких тонах и глиссандо сползало до басового рокота, оканчиваясь буквой «т», выплюнутой с атакой. Человек, непривычный к этой манере Ивана Валерьяновича частенько пугался этого «во-от», порой даже до нервной истерики, до того впечатляюще выходило оно у Ивана Валерьяныча.
Иван Валерианович был большим любителем и знатоком хорового пения. Он знал, к примеру, все концерты Бортнянского и мог по памяти подтянуть партию баса в любом из них. С уважением отзывался Иван Валерьяныч о старых мастерах и скептически и даже с пренебрежением говорил о современных исполнителях. «...Ну, - говаривал он, - не те голоса нонеча стали, не те... Нету у них ни дыхания, ни громкости, так, писк один. Да-с... Вот, помню раз исполняли мы с покойным Александром Васильевичем...» - и далее следовал занимательнейший и в то же время поучительный рассказ о том, как однажды во время концерта Иван Валерианович хрюкнул нижнее «до» на такой динамике, что плафон люстры в зале, попавший в резонанс, раскололся, и здоровенный кусок его свалился прямо на голову ответственного партийного работника, присутствовавшего на концерте. Был большой скандал, директора зала сняли, концерт запретили, перепало и Ивану Валерьяновичу, но, слава Богу, все обошлось.
Теперь же Иван Валерьянович пел в клубе дома культуры, в самодеятельном хоре, каких мало осталось в наше неспокойное время в Москве. Он исправнейшим образом посещал все репетиции, был душой басовой партии и никогда не терялся даже в самых ответственных и сложных местах, неизменно трубя, словно слон, пусть и не всегда правильно, зато от всей души.
А уж по части громкости Иван Валерьянович затыкал за пояс любого, тут и говорить не о чем. В традициях русского хорового пения выделять басовую партию, а Иван Валерьяныч бережно относился к традициям. «В корнях вся сила», - обычно говорил он.
А уж здоров был Иван Валерьянович как... как скала. Ни одна хворь не брала его. Даже к концу февраля, когда половина хора обязательно заболевала ангиной или гриппом, он неизменно восседал на своем излюбленном месте - позади альтов, у отопительной трубы - откуда весь хор был как на ладони и отлично видно руку дирижера. Дирижер, молоденький паренек из училища, практикующийся в этом хоре, тоже всегда видел Ивана Валерьяныча и знал, что тот не подкачает.

2.

В тот промозглый ноябрьский вечер Иван Валерианович торопился в клуб, и, хотя дул пронизывающий до костей ветер, под ногами хлюпала смесь, никак не называемая приличным словом, а высоко подвешенные грязные фонари еле-еле освещали малолюдную улицу, где располагался ДК, на душе у Ивана Валериановича было светло.
Предвкушая предстоящее удовольствие от пения, он с наслаждением потянул на себя тяжелую входную дверь дома культуры. Нос Ивана Валериановича тут же уловил родной неповторимый запах клуба - запах пирожков с капустой, смешанный с ароматом то ли штукатурки, то ли бетона.
Иван Валерианович спустился на несколько ступенек вниз и очутился в гардеробе. Этим маленьким полуподвальным помещением заведовала, содержа его  в идеальной чистоте, Клавдия Семеновна, маленькая милая старушка в очках. Завидев Ивана Валерьяновича, она заулыбалась.
- Как поживаете, Клавдия Семеновна? - пробасил Иван Валерьянович, проходя к ней за стоечку и снимая шляпу и пальто.
- А, спасибо, Иван Валерьяныч, слава Богу, ничего, - отвечала Клавдия Семеновна, прямо сияя от удовольствия.
Иван Валерьянович достал из своего ящика мешочек с ботинками и присел тут же на скамеечку снять сапоги.
- А что, матушка, Клавдия Семеновна, по радио вещают, снег-то не скоро пойдет?
- Да как же, Христос с вами, Иван Валерьяныч, обещались завтра и посыпать.
- Ай, как славно! Вот уж истинно порадовали вы меня, Клавдия Семеновна, прямо на душе полегчало. А то грязь месить-то сапогами сил никаких больше нету... Во-от... Оно и светлее сразу будет.
Переобувшись, Иван Валерьянович поднялся, с шумом выдыхая и прокашливаясь.
- Пойду я потихонечку, Клавдия Семеновна, Ванюша-то поди, заждался меня. Не скучайте тут.
- Храни вас Бог, Иван Валерьяныч, - улыбнулась в ответ Клавдия Семеновна, и радостная улыбка долго еще не сходила с ее лица.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, Иван Валерьянович оказался в небольшом репетиционном зале, где обычно проходили спевки хора. Иван Валерьянович никогда не опаздывал на репетиции, и у Ванюши, того самого юного дирижера из училища не было и быть не могло никаких претензий к нему. Войдя в зал, Иван Валерьянович раскланялся с дирижером и, не торопясь, прошел на свое место, кивая мимоходом сопрано и альтам, пожимая руки встречающимся тенорам да  басам и мурлыча что-то себе под нос.
Репетиция началась и благополучно шла своим чередом.
Хор распелся и звучал великолепно - пронзительно звенели в верхнем регистре тенора, сопрано ухитрялись порой забираться так высоко, что даже искушенный слушатель мог бы только развести руками, с материнской нежностью брали глубокие грудные ноты альты, и все вместе образовывали прекрасное музыкальное здание, опирающееся на надежный фундамент мощно гудящих басов, возглавляемых Иваном Валериановичем.
Надобно хотя бы несколькими штрихами описать состояние Ивана Валериановича в этот момент. Он был полностью погружен в музыку и наслаждался пением и возникающей вокруг гармонией. Такое, сродни экстазу, состояние самопогружения и просветления порой возникало у Ивана Валериановича, и он очень дорожил подобными моментами. В эти редкие мгновения он вдохновенно пел и словно исповедовался или причащался пением.
И вдруг что-то нарушило это восторженное молитвенное состояние Ивана Валерьяновича, - то ли случайно пойманный удивленный взгляд дирижера, то ли странное шевеление и подталкивание в бок соседей по партии, то ли просто легкий сквозняк от окна. Настроение у него сразу упало. «Что такое случилось?» - недовольно подумал Иван Валерьянович и тут же почувствовал, что что-то в самом деле случилось. Не понимая еще, в чем дело, он взглянул на хористов, но все они смотрели в ноты. Иван Валерианович на всякий случай тоже заглянул в партию, хотя и помнил ее наизусть.
«Нет, все, вроде, правильно... и пою я по руке... пою я...» - и только в этот момент Иван Валерианович заметил, что поет он один из всего хора. Странно, почему он раньше этого не замечал, да и как такое могло случиться? Иван Валерьянович замолчал, и наступила полная тишина, в которой Ванюша продолжал равномерно тактировать, а хористы беззвучно открывать рты.
«Что за шутки?.. Как... как же так?.. Не может быть...» - Иван Валерьянович пытался расслышать хоть один звук, хоть малейшее покашливание или шуршание, но какая-то звуконепроницаемая вата, казалось, со всех сторон окутала Ивана Валериановича. Уши его были словно заткнуты пробками, причем вбитыми очень глубоко, до самого мозга, так что он долго щупал свои уши руками, пытаясь вытащить эти несуществующие пробки.
Через некоторое время, когда головная боль немного утихла, Иван Валерьянович попытался вступить по руке вместе с хором, но, испугавшись своего голоса, пустил какого-то петуха, так что все обернулись к нему, и он поскорее умолк.
После этого Иван Валерианович окончательно замолчал и просидел до конца репетиции то ли в дреме, то ли в трансе, начисто отрезанный от всего мира. О чем он думал все это время, я не могу сказать.
Какая-то часть слуха под конец все же вернулась к Ивану Валериановичу, так что когда его, приняв за спящего, бесцеремонно пихнули в бок, он смог расслышать:
- Вставай, Иван, домой пора.
Кто-то дружески похлопал его по руке, говоря:
- Ну, ты, Валерьяныч, здорово дал сегодня.
Говорили ему еще что-то, хлопали по плечам, жали руки, и на все это он только растерянно улыбался, что, кстати, вовсе не было свойственно Ивану Валериановичу, прежде редко улыбавшемуся, а не терявшемуся вообще никогда.

3.

Вскоре после этого случая Иван Валерианович умер. Скоропостижности его кончины удивлялись и соболезновали многие, не догадываясь даже приблизительно об истинных причинах ее. О внезапной глухоте Ивана Валерьяновича знала только его жена, заметившая, что в последнее время муж стал плохо ее слышать, но не придавшая этому особого значения.
Отпевание состоялось в соседней церкви, в которой, кстати сказать, хор несколько раз пел, имея еще в своем составе Ивана Валерьяновича. Хор и теперь участвовал в отпевании, и Ванюша дирижировал им, точнее сказать, регентовал.
Хористы, ставшие на время певчими, особенно старались. На глазах многих женщин выступали слезы. «Как же мы теперь без него?» - думали между тем басы. Безутешная вдова рыдала над гробом и, пожалуй, лишь один покойник ни о чем не горевал. Он лежал чинно, со всем прежним своим достоинством, свеча, воткнутая между его скрещенных на груди рук, мирно оплывала.
И вдруг, когда торжественно зазвучали слова «Ве-чная па-мять», произошло нечто странное: пальцы покойника как будто перехватили поудобнее свечку, а из гроба донеслись невнятные утробные звуки словно пытающегося что-то передать с того света Ивана Валерьяновича. Впрочем, в следующую секунду усопший лежал как и прежде неподвижно и безмолвно. «Померещилось», - подумала вдова, крестясь и тяжело дыша от волнения.
Но когда заупокойная служба, сделав свой круг, вновь дошла до слов «Вечная память», случилось нечто совсем уж ни с чем не сопоставимое.
Покойник медленно, словно в сомнамбулическом трансе, не открывая глаз, но по-прежнему сжимая в руках свечу, приподнялся, сел во гробе и подхватил вместе с хором: «Ве-чная па-мять!». И хоть и был Иван Валерьянович при жизни знатным басом, но, как рассказывают очевидцы, таких низов от покойного еще никто никогда не слыхал. Это были чудные октавы, не громкие, выразительные, мягкие и удивительно чистые.
Невозможно передать, какой благоговейный трепет охватил всех присутствующих в церкви. Все, кроме регента, стоявшего спиной к гробу, не отрывая глаз, смотрели на воскресшего Ивана Валериановича. Хористы продолжали петь что называется машинально, хоть не глядя на руку дирижера, но необычайно слаженно и на большом душевном подъеме. Немногие бывшие в этот момент в церкви прихожане, видя и слыша такое чудо, крестясь, пали ниц. Слезы умиления и восторга выступили на глазах Клавдии Семеновны, скромно стоявшей в углу у алтаря.
И только допев службу до конца, Иван Валерианович открыл глаза, обвел благодушным взором церковный приход, привычно потянул свое «Во-от» и, заметив рядом с собой жену, в черном платье и с заплаканными глазами, спросил у нее:
- Кого хороним?
Тут нервы у бедной супруги Ивана Валерьяновича наконец не выдержали, и она забилась в истерике, крича истошным голосом.
Регент Ванюша обернулся на крик, и, увидев перед собой воскресшего Ивана Валериановича, лишился чувств, так что первые тенора едва успели подхватить его на руки.
На том и закончилась эта знаменательная в своем роде заупокойная служба.
12 апреля 1998 г.

Оксана Щербина

Сухие ветви костром горели,
Лесные лели в рассвет говели,
А дно купели хранили ели -
Верхушками луну задели.


Звенели флейты - глаза блестели,
Крылаты Эльфы в рожки гудели,
Хвалу заре сверчки пропели,
С ольхи слетели вниз свиристели.


С восходом солнца утихли трели
Гобоев, флейт, рожков, свирели...

Уснули лели.
        08.05.96

       

***
Осень - время мудрое,
Солнце златокудрое,
Листья разукрасив в яркие тона,
Уходило спать
До будущей весны

Небо моросящее
Снегом мне грозящее
Птицей улетающей,
Мне напоминающей,
Что опять одна.

...Убираюсь вспять,
Мне б не растерять
Солнечные сны.
        осень 1996

       

***
Когда в лесах снега растают,
Услышишь дивные напевы -
Их посвящают Королеве,
Что знаки древних рук читает,
Как будто знает их. Начало!
А пальцы бродят одичало,
Тревожа струны, звон бандуры.
Слагают гимны трубадуры.
Молитвой странною роднятся,
Стрелой каленою разнятся,
Горячим элем привечают
Пришельцев, что побед не знают...
И льются странные напевы,
Что посвящают Королеве.
        12.96

       

***
Мне б воплотить лишь, что дано,
От плевел отличить зерно,
Не растерять в раздумьях праздных
Сюжетов снов разнообразных.



Не стать твоей души изгоем,
Справляться в одиночку с горем,
Стихи писать о самом-самом,
Довольствоваться можно малым.



Любить - воистину. Навечно.
Понять, что время скоротечно,
И сохранить нетленной веру,


И непременно помнить меру.

Не говорить потертых слов,
Не заплутать в сонме миров,
Быть другом искренним и верным,
И... не терять себя, наверно...
        11.97

       

***
Покуда осень золотится,
Грозя всему и всем забвеньем,
Но все, быть может, повторится,
Я - мимолетное явленье...

        Тоскою залиты глазницы
        И утешенье бесполезно
        Все-все, наверно, повторится!
        Меня не будет. Я исчезну...

Меня оплачет эта осень,
Своей листвою одаряя.
"Все повторится?" - кто-то спросит,
"Да...", стану каплей янтаря я.

        Все повторится, все вернется,
        Привычным мирным тихим ладом.
        Взойдет над всем, как прежде, солнце -
        Согрей меня, пока я радом...
                20.02.99



Избушка



Солнце ловит в сети
Заплетает ветер
Ветви верб косой



Мчусь, не замечая
Ни конца ни края
Мчусь вперед осой



Прячется в барвинке
Хитрая тропинка
В домик у ручья



("Там стоит избушка, -
Молвила кукушка, -
Будто бы н и ч ь я...")



Я спешу, как можно
Но все же осторожно -
Не попасть бы в сеть!



Солнечные блиик
Зайчики-улики -
Мне б не проглазеть!



Мчусь через елани
Лес, куда ни глянь, и
Не видать конца



Лес, пронзенный светом
...Ой, а правда это:
Ищет зверь ловца! -



Предо мной избушка
Только мышь-норушка -
Больше никого



Кто тут жил, давно ли
Волей иль в неволе -
Не узнать того...



Домик невеликий
Позарос черникой
Вяз бросает тень...



Вот мое жилище
И никто не сыщет
Если не искать



Учиню порядок
Стану шить наряды
Жить да поживать



...И не поймало в сети
Солнце на рассвете -
Прохудилась сеть



Разлетелись птицы
Быстрой вереницей -
Им бы все успеть!..


        14.07.99

153534, Ивановская обл., Ивановский р-н, пос.Михалево, 20, кв.36

ПОЕЗД-ПРИЗРАК

Новый миф или стыковка с реальностью?

Борис Тараканов